Лечение детей с интерсексуальностью – аналог сексуального насилия в детстве.

© 1997 Тамара Александер


Введение

Медицинские процедуры часто сопоставлялись со случаями сексуального насилия в детстве (СНД) и рассматривались как возможность изучать детские воспоминания об этих переживаниях в натуралистическом контексте (Money, 1987; Goodman, 1990; Shopper, 1995; Peterson Bell, in press). Травмы после медицинских вмешательств имеют много схожего с жестоким обращением в детстве (страх, боль, наказание, потеря самообладания) и часто ведут к аналогичным психологическим последствиям (Nir, 1985; Kutz, 1988; Shalev, 1993; Shopper, 1995). Однако трудно найти пример естественной травмы, включающий в себя аспекты, ключевые для феномена забытых и восстановленных воспоминаний, а именно: замалчивание, дезинформацию, предательство попечителя, диссоциативные процессы. Добавим, что трудно также найти и медицинские явления, предусматривающие непосредственный контакт с гениталиями и точно отражающие взаимоотношения в семье, в которой происходит насилие.

Исследования, наиболее приближенные к выявлению факторов, которые могут быть вовлечены в детские воспоминания о СНД, проведены Гудман (Goodman et al., 1990). Они охватывали детей, перенесших микционную цистографию (МЦГ) с целью выявления дисфункций мочевого пузыря. Исследования Гудман были уникальны, так как в учёт брались непосредственный болезненный, смущающий контакт с гениталиями и те факты, что ребенку проникали в гениталии, что ему приходилось мочиться в присутствии медицинского персонала. Гудман обнаружила, что некоторые факторы ведут к большему вытеснению события из памяти: смущение, отсутствие обсуждения процедуры с родителями и симптомы ПТСР (посттравматического стрессового расстройства). Точно такие же движущие силы, вероятно, работают в ситуации, сходной с насилием.

Лечение интерсексуальности (термин, охватывающий широкий спектр состояний, включая неопределенность гениталий и половых кариотипов) не исследовалось как сходное с СНД, но может предоставить дополнительные сведения о том, как половая травма кодируется, обрабатывается и извлекается из детской памяти. Как и жертвам СНД, детям с интерсексуальными состояниями неоднократно травмируют гениталии. Эти травмы принято скрывать – как в семье, так и в культуре нашего общества (Money, 1986, 1987; Kessler, 1990). Дети испуганы, стыдятся, пребывают в заблуждении и испытывают боль. Эти дети переживают подобное лечение как форму сексуального насилия (Triea, 1994; David, 1995-6; Batz, 1996; Fraker, 1996; Beck, 1997) и считают родителей предателями, находящимися в сговоре с медицинскими работниками, которые причинили им вред (Angier, 1996; Batz, 1996; Beck, 1997). Как и в случае с СНД, к психологическим последствиям такого лечения относятся депрессия (Hurtig, 1983; Sandberg, 1989; Triea, 1994; Walcutt, 1995-6; Reiner, 1996), попытки самоубийства (Hurtig, 1983; Beck, 1997), проблемы в установлении интимных связей (Hurtig, 1983; Sandberg, 1989; Holmes, 1994; Reiner, 1996), сексуальная дисфункция (Money, 1987; Kessler, 1990; Slipjer, 1992; Holmes, 1994), нарушения в восприятии собственного тела (Hurtig, 1983; Sandberg, 1989) и диссоциативные модели поведения (Batz, 1996; Fraker, 1996; Beck, 1997). В то время как многие врачи и исследователи рекомендуют своим интерсексуальным пациентам консультации психологов (Money, 1987, 1989; Kessler, 1990; Slipjer, 1994; Sandberg, 1989, 1995-6), пациенты редко получают психологическую помощь и относятся к категории «потерянных пациентов». [Пациенты, снявшиеся с диспансерного наблюдения, не явившиеся на плановый осмотр. – Прим. пер.] Фаусто-Стерлинг (Fausto-Sterling, 1995-6) отмечает: «По правде сказать, наша медицинская система не создана для оказания консультативной помощи в долгосрочном, последовательном режиме» (p.3). В результате интерсексуальный ребенок зачастую оказывается один, борясь с травмой, полученной в результате лечения.

В случае, когда интерсексуальность ребенка идентифицируется при рождении, он или она подвергается широкому спектру осмотров, генетических анализов и хирургических процедур, направленных на установление подходящего пола, в котором ребенок и будет воспитываться. Кесслер (Kessler, 1990) отмечает: «Врачи… предполагают, что не гендер ребенка не определен, но гениталии... Посыл этих примеров в том, что проблема заключается в способности доктора определить гендер, а не в самом гендере как таковом. Истинный гендер, по-видимому, будет определен и доказан анализами, и «плохие» гениталии (которые каждого вводят в смущение) будут “исправлены”» (p.16).

Несмотря на то, что ребенка постоянно обследуют во время периода полового созревания, ему зачастую не объясняют причину столь частых визитов к врачам (Money, 1987, 1989; Triea, 1994; Sandberg, 1995-6; Walcutt, 1995-6; Angier, 1996; Beck, 1997). Так как родители и врачи считают лечение необходимым и полезным для ребенка, то травма, которую он получает в результате данных процедур, часто не принимается в расчет. Предполагается, что если дети не помнят пережитого события, то оно не оказывает на них негативного воздействия. Однако медицинские процедуры «могут восприниматься ребенком или подростком как травма, медицинские работники рассматриваются как преступники, находящиеся в сговоре с родителями… долговременный эффект этих событий может иметь серьезное и неблагоприятное влияние на дальнейшее развитие и психопатологию» (Shopper, 1995, p.191).


Стыд и смущение

Гудман (Goodman, 1994) отмечает, что сексуальность характеризуется в сознании детей прежде всего с точки зрения смущения и страха. Таким образом, дети могут реагировать на все ситуации, имеющие сексуальный подтекст, со смущением и стыдом. Она предполагает, что «дети реагируют на ситуации, содержащие сексуальный оттенок, смущением – стыдом, который они учатся чувствовать, не обязательно понимая причины его возникновения. Возможно, одной из первых явлений, относящихся к сексуальности, которого дети учатся стыдиться, – это обнажение своего тела перед другими» (p.253–254).

Дети, которые подвергались более чем одной процедуре МЦГ, чаще испытывали страх и смущение по поводу последующей процедуры и плакали в её процессе. Некоторые даже отрицали, что они когда-либо подвергались МЦГ.

Дети, на гениталии которых осуществлялись другие типы медицинских процедур, также переживают последние как постыдные, смущающие и пугающие. Медицинская фотосъемка гениталий (Money, 1987), генитальные осмотры в случае преждевременного полового созревания и интерсексуальных состояний (Money, 1987), кольпоскопия и осмотр девочек, внутриутробно подвергшихся действию диэтилстилбестрола (Shopper, 1995), цистоскопия и катетеризация (Shopper, 1995) и хирургическое лечение гипоспадии (ISNA, 1994) могут приводить к симптомам, сходным с возникающими при СНД: диссоциацией (Young, 1992; Freyd, 1996), негативному восприятию своего тела (Goodwin, 1985; Young, 1992), симптоматике ПТСР (Goodwin, 1985). Один из пациентов Мани отмечал: «Я лежал, прикрытый простыней. Подошло около десяти врачей. Затем простыню сняли, и все собрались вокруг меня, обсуждаля, насколько мое состояние изменилось… Я застыл, как камень. Потом простыню вернули, и пришли другие врачи, которые сделали то же самое. Это было страшно. Я снова окаменел. Потом об этом мне снились кошмары…» (Money, p.717)

Сходные описания давали и другие интерсексуалы (Holmes, 1994; Sandberg, 1995-6; Batz, 1996; Beck, 1997). Подобно СНД, неоднократные медицинские исследования сопровождаются паттернами, которые Ленор Терр (Lenore Terr) называет травмами II типа – теми, что вызваны долговременными или повторяющимися событиями. «Первое такое событие, конечно, является неожиданным. Но последующее «накручивание» ужаса приводит к его предвосхищению. Интенсивные попытки защитить психику и сохранить себя становятся автоматическими. Дети, которые были жертвами длительного воздействия страха, узнают, что стрессирующие события повторятся» (cited in Freyd, 1996, p. 15–16). Фрейд (Freyd, 1996) предполагает, что «психологическая пытка, вызванная эмоционально садистским и инвазивным лечением или сильным пренебрежением в эмоциональной сфере, может быть разрушительна, как и другие формы насилия» (p.133). Шулер (Schooler) отмечает, что его респонденты переживали перенесенное насилие как постыдное, и предполагает, что стыд может быть ключевым фактором в вытеснении факта сексуального насилия из памяти. «Возможная роль стыда в вытеснении беспокоящих воспоминаний из памяти … может быть весьма сходной с механизмом подавления воспоминаний» (p. 284). Дэвид, взрослый интерсексуал, утверждает: «Мы сексуально травмированы крайне болезненным и страшным способом и молчим об этом из-за чувства стыда и страха перед нашими семьями и обществом» (David, 1995-6). Большинство интерсексов из чувства стыда не могут обсудить свое состояние с кем-либо, даже с членами своей семьи (ISNA, 1995). Это вынужденное молчание влияет на то, как воспоминания о тех событиях понимаются и кодируются интерсексуальными людьми.


Сокрытие и замалчивание

Некоторые теоретики предполагают, что сокрытие и замалчивание ведут к неспособности ребенка кодировать травмирующие события. Фрейд (Freyd, 1996) предполагает, что память о событиях, которые не обсуждались, может сильно отличаться от памяти об обсуждаемых событиях. Фивуш (Fivush, in press) отмечает: «Когда отсутствуют каркас повествования, это может сильно изменить понимание событий и систематизацию ребенком пережитого опыта, и, в конечном итоге, способность обеспечить детальную и последовательную его оценку» (p.54). Замалчивание может не препятствовать формированию исходной памяти, но отсутствие обсуждения может привести к угасанию памяти или неспособности индивида включить эту информацию в автобиографические знания о себе (Nelson, 1993, cited in Freyd, 1996).

Когда ребенок переживает травму, многие родители пытаются не допустить, чтобы он сфокусировался на ней, надеясь, что это уменьшит воздействие события. Многим детям настойчиво велят забыть о травме, другим просто не дают возможности озвучить пережитое. Это применяется особо часто в случаях с интерсексуальными детьми (Malin, 1995-6). «Не бери в голову, просто не думай об этом – таков был совет нескольких людей, с которыми я беседовала, включая двух женщин-психологов», – констатирует Шерил Чейз. Единственное, что родители сказали ей по поводу интерсексуальности, – это то, что её клитор был больше нормы, поэтому его удалили. «Теперь все в порядке. Только никогда никому об этом не говори», – заявляли они (Chase, 1997). Линда Хант Энтон (Linda Hunt Anton, 1995) отмечает, что родители «старались об “этом” не говорить, пытаясь уменьшить травму [для ребенка]. Случилось обратное. Из молчания взрослых девочка может сделать вывод, что это табуированная тема, слишком ужасная, чтобы говорить о ней, и воздерживается от того, чтобы поделиться с ними своими чувствами и беспокойством» (p.2). Мальмквист (Malmquist, 1986) и Шоппер (Shopper,1995) имеют сходные взгляды, отмечая, что ребенок может расценивать молчание взрослых как несомненную потребность в его или ее молчании. Слипьер (Slipjer, 1994) отмечает, что родители неохотно приводят своих интерсексуальных детей на амбулаторные осмотры, потому что больница служит напоминанием о синдроме, о котором они старались забыть. (p. 15).

Мани (Money, 1986) описывает случаи, при которых «с ребенком-гермафродитом обращались по-другому, нежели с нормально развитым ребенком, показывая, таким образом, то, что она особая, отличается от других или странная – например, держали ребенка дома и запрещали ей играть с соседскими детьми, не позволяли обсуждать темы гермафродитичного состояния и советовали другим детям в семье лгать или уклоняться от вопросов о причинах дальних поездок с целью посещения больницы» (p.168). Общество Интерсексов Северной Америки (ISNA), группа взаимной поддержки и защиты для интерсексов, отмечает: «Этот “заговор молчания” фактически усугубляет непростое положение интерсексуальных подростков или молодых людей, которые знают, что отличаются от других, гениталии которых часто искалечены “восстановительной” хирургией, сексуальные функции которых были серьезно нарушены, и весь их жизненный опыт дал им понять, что признание или обсуждение [его или её] интерсексуальности нарушают культурные и семейные табу» (ISNA, 1995).

Бенедек (Benedek, 1985) отмечает, что даже психологи могут потерпеть неудачу, расспрашивая о травмирующих событиях. Жертва травмы может расценить это как заявление психолога о том, что данные проблемы являются небезопасными темами для обсуждения или что психолог не хочет слышать о них. Исследовательница предполагает, что пересказ и воспроизведение историй – это единственный способ для жертв получить власть над тем, что с ними произошло, и принять это (p.11). Учитывая редкость таких обсуждений, неудивительно, что как жертвы СНД, так и интерсексы часто испытывают негативные психологические осложнения в качестве последствий их переживаний.


Дезинформация

С другой стороны, подмена реальности лицом, осуществляющим насилие («это всего лишь игра», «ты на самом деле хочешь, чтобы это произошло», «я делаю это, чтобы тебе помочь») может привести к тому, что ребенок не поймет и не сохранит в памяти факт насилия. Как и жертв СНД, интерсексуальных детей обычно вводят в заблуждение о том, что с ними произошло (Kessler, 1990; David, 1994, 1995-6; Holmes, 1994, 1996; Rye, 1996; Stuart, 1996). Утверждение, что «информирование ребенка о его состоянии до половой зрелости может оказать разрушающее воздействие на его самооценку», может побуждать родителей скрывать информацию о состоянии ребенка от него или неё (Slipjer, 1992, p. 15). Родители часто сами введены в заблуждение как относительно процедур, которым подвергаются их дети, так и относительно возможных последствий для детей. Один профессиональный медик (Hill, 1977) рекомендует: «В разговоре с родителями делайте акцент на том, что ребенок не вырастет с ненормальными сексуальными желаниями, так как неспециалисты часто путают гермафродитизм с гомосексуальностью» (p.813). В противоположность, статистика ISNA наводит на мысль о том, что «много несовершеннолетних интерсексов становятся геями, лесбиянками или бисексуальными взрослыми либо меняют пол – вне зависимости от того, подвергнуты ли они ранее операции по восстановлению или изменению пола или нет» (ISNA, 1995).

Анджеле Морено рассказали, что в 12-летнем возрасте ей по состоянию здоровья удалили яичники, хотя до её родителей довели информацию о реальном положении дел. У Анджелы синдром нечувствительности к андрогенам (СНА) – состояние, при котором плод с генотипом XY во время внутриутробного развития оказывается невосприимчивым к воздействию андрогенов и рождается с нормально сформированными внешними женскими гениталиями. Во время половой зрелости неопустившиеся яички Анджелы начали вырабатывать тестостерон, вызвавший увеличение её клитора. «Мне никогда не говорили, что собираются ампутировать мой клитор. Я очнулась в тумане демерола [Один из препаратов из группы фенилпиперидина, относится к опиоидным-агонистам. – Прим. пер.] и почувствовала повязки и засохшую кровь. Я просто не могу поверить, что они могли это сделать, не сказав мне» (Batz, 1996).

Макса Бека каждый год для лечения возили в Нью-Йорк. «С тех пор, как я достиг половой зрелости, мне объяснили, что я женщина, но еще не “доделанная”… Мы снова возвращались домой [после лечения] и не говорили об этом целый год, до тех пор, пока мы не ехали туда снова… Я знал, что с моими друзьями подобного не происходило» (Fraker, 1996, p.16). Такое отсутствие понимания и объяснений для событий, произошедших с ребенком, может привести к его неспособности прочувствовать то, что с ним произошло, и осмыслить это. Концентрация родителей и врачей на пользе медицинских процедур может также приводить к эмоциональному диссонансу, который препятствует способности ребенка переработать и осмыслить пережитое; дети чувствуют себя обиженными, в то время как им говорят о том, что им помогают.


Психическое «расщепление» и отчуждение от тела

Изучение воспоминаний интерсексуальных детей о лечении может пролить свет на процессы, посредством которых ребенок начинает понимать травмирущие события, произошедшие с его или её телом, и дает уникальную возможность задокументировать, что происходит с воспоминаниями об этих событиях с течением времени. Так как ребенку не хватает способности осознать пересечение этой границы тела как нечто вредное, невзирая на намерения родителей и медицинского сообщества, процедуры на гениталиях, проведенные в детстве, могут иметь воздействие, сходное с СНД. Как отмечает Лесли Янг (Leslie Young, 1992), симптомы сексуальной травмы коренятся в результатах того, комфортно (или нет) живется в теле.

Граница между «внутри меня» и «снаружи меня» не просто физически пересечена против воли личности и ее интересов, но «исчезла» – не просто оказалась проигнорирована, но «была сделана как бы не существовавшей». Физический вызов или же компромисс моим границам угрожает мне как живому организму уничтожением; то, что «снаружи меня» сейчас, похоже, входит в меня, оккупирует меня, изменяет и пересматривает меня, делает меня чуждым себе, объединив и запутав «внутри меня» с «снаружи меня». Неизбежно это нападение будет пережито мною как ненавистное, недоброжелательное и крайне личное, вне зависимости от намерений любого человеческого фактора, вовлеченного в это (p.91)

Подобное замешательство может быть особо сильным у интерсексуальных детей, чьи тела, говоря практически дословно, изменены и пересмотрены хирургией на гениталиях и неоднократным медицинским лечением.

В ряд критериев, относящихся к «спусковым крючкам» для диссоциативных эпизодов во время травмы, Клюфт (Kluft, 1984) включает следующие: «а) ребенок боится за его или ее собственную жизнь; … с) физическая неприкосновенность и/или ясность сознания ребенка нарушены или повреждены; d) ребенок находится наедине с этими страхами; е) ребенка систематически вводят в заблуждение по поводу ситуации, в которой он или она находится» (cited in Goodwin, 1985, p.160). Несомненно, все эти факторы вступают в игру во время лечения интерсексуальных детей. Ребенок, которому говорят немного или не говорят совсем ничего о необходимости операций и медицинских осмотров, боится за свою жизнь. Гениталии ребенка удаляются хирургическим путем и/или изменяются, что представляет собой явное нарушение физической неприкосновенности. Ребенок оставлен один на один с со страхами и вопросами о том, что произошло с его или её телом (и что с телом случится в будущем). Ребенку предоставляют информацию, не отражающую истинную природу лечения или детали процедур.

Как Анджела Морено, так и Макс Бек отмечают в своей биографии эпизоды диссоциативных расстройств. «Я был “ходячей головой” большую часть своей юности», – вспоминает Макс (Fraker, 1996, p. 16). Морено сообщает: «После многих лет терапии, она, наконец, чувствует, что она в своем теле, наполняет кожу, а не просто плывет» (Batz, 1996). Эти утверждения сходны с теми, которые отмечают жертвы СНД, эмоционально отделяющие себя от своих тел с целью противостоять физическому насилию. Женщина, прошедшая многочисленные процедуры кольпоскопии, рассказывает, что она «переживала вагинальные исследования, полностью отделяя себя от нижней части своего тела – просто становясь “одеревеневшей” ниже талии, без чувств и ощущений» (Shopper, 1995, p. 201). Фрейд (Freyd, 1996) называет диссоциацию «разумной реакцией на неразумную ситуацию» (p.88). Лэйтон (Layton, 1995) отмечает, что подобный разрыв с телом – это вполне вероятный исход переживаний, подобных этому: "Если зеркало мира не отразит обратно вам вашу улыбку, а предпочтет разбиться вдребезги при виде вас, вы тоже будете разбиты вдребезги» (p.121). Диссоциативный ответ, по-видимому, действует как защита, и является последствием как СНД, так и медицинских процедур.


Травма из-за предательства

Дженнифер Фрейд (Freyd,1996) предположила, что забывание пережитого опыта с наибольшей вероятностью произойдет, когда ребенок доверяет виновнику произошедшего или должен поддерживать с ним тесную взаимосвязь. В случае травмы из-за предательства существуют семь факторов, предрасполагающих к амнезии:
1. насилие, совершенное попечителем;
2. несомненные угрозы, требующие сохранения тайны;
3. альтернативные реальности в окружающей обстановке (контекст насилия отличается от ненасильственного контекста);
4. изоляция во время насилия;
5. юный возраст во время насилия;
6. заявления попечителя, устанавливающие альтернативную реальность;
7. отсутствие обсуждения факта насилия (Freyd, p.140).

Определенно эти факторы имеют место при медицинском лечении интерсексуальных детей. Шоппер (Shopper, 1995) предполагает, что медицинские процедуры «сходны с сексуальным насилием над детьми в том смысле, что семья часто проявляет отказ от реальности, травмирующей ребенка. С точки зрения ребенка, семья представляется находящейся в молчаливом сговоре с виновниками травмирующих процедур (медперсонал). Это восприятие может привести к сильной реакции гнева против родителей и влияет на чувство веры ребенка в способность родителей защитить и оградить его» (p.203). С другой стороны, ребенок может подавить признание такого предательства с целью сохранить свою связь с родителями. Фрейд (Freyd, 1996) отмечает, что «регистрация внешней реальности может быть глубоко затронута необходимостью сохранить любовь других, особенно если другие – это родители или попечители, которым доверяют» (p. =26). Исследовательница также замечает, что чем выше степень зависимости ребенка от виновника произошедшего и чем больше власти он имеет над ребенком, тем вероятней, что травма будет в форме предательства. «Такое предательство, совершенное попечителем, которому доверяют, – основной фактор, обуславливающий амнезию травмирующего события» (p.63).

В любом случае, взаимоотношения ребенка с родителями могут быть испорчены. Это может случиться во время травмы, если ребенок считает родителей ответственными за невозможность защитить его или ее от болезненных переживаний, или позже, когда ребенок вспоминает или по-новому интерпретирует случившееся. Фрейд (Freyd, 1996) предполагает, что некоторые люди осознают полное влияние события, когда они осознают предательство – либо формируя новое понимание события, либо вспоминая факт предательства (p.5). Способ, с помощью которого события внутренне оцениваются и маркируются, может служить ключевым компонентом такого вспоминания переживаний (p.47). Джой Дайан Шафер (Joy Diane Schaffer, 1995-6) предлагает, что родители интерсексуальных детей должны давать полностью информированное согласие, осознавая тот факт, что «нет доказательств, будто интерсексуальным детям идут на пользу операции на гениталиях… Родители должны быть проинформированы, что многие интерсексуальные взрослые, в детстве перенесшие операции на гениталиях, считают, будто процедура причинила им вред, и в результате часто отдаляются от родителей» (p.2).


Направления для будущих исследований

Дети, проходящие лечение от интерсексуальных состояний в медицинских учреждениях, подвергаются таким же типам травм, как и дети, перенесшие сексуальное насилие. Исследования того, как интерсексуальные дети переживают свое лечение и их воспоминаний об этих событиях, наиболее всего приближены к исследованиям переживаний сексуального насилия в детстве, чем исследования, проведенные ранее, по нескольким причинам. Лечение интерсексуальных состояний предусматривает, что некто, имеющий власть над ребенком и действующий в сотрудничестве с его или ее родителями, входит в прямой контакт с гениталиями ребенка. Процедуры болезненны, вводят в смущение и неоднократно повторяются. Взаимоотношения в семье, в которой находится данный ребенок, сходны с таковыми в ситуации с насилием: детей обычно не информируют или вводят в заблуждение о том, что с ними случилось, и родители несут ответственность за причиненный вред. Наконец, результаты этих переживаний ведут к высшей степени сходным психологическим последствиям, включая депрессию, нарушению восприятия своего тела, диссоциативные проявления, сексуальную дисфункцию, вопросы интимности, попытки суицида и ПТСР.

Планирование исследований, посвящённых впечатлениям интерсексуальных детей от лечения, может предоставить явные преимущества психологам, которые изучают память, в сравнении с их предшественниками. Основой критики прошлых исследований были трудности в установлении «объективной истины» касательно эпизодов СНД. Так как насилие обычно скрыто до тех пор, пока ребенок не попадает в поле зрение властей, произошедшие события никак не документируются. Критики ретроспективных исследований указывают, что практически невозможно сравнивать оценку взрослого с событиями, фактически произошедшими в детстве (основным исключением из этого являются исследования, произведенные Williams, 1994 a,b). В случае лечения интерсексуальности, исследователь должен иметь доступ к полной медицинской документации о процедурах и реакции на них ребенка, находящегося в больнице. Интерсексуальных детей можно было бы опрашивать во время процедур и далее в течение времени, чтобы увидеть, что происходит с их воспоминаниями об этих событиях, когда они вырастают. Это позволит более процесс-ориентировано подойти к проблеме детской памяти об этих травмирующих переживаниях (Как дети осознают и декодируют травму при отсутствии внешней поддержки или под влиянием дезинформации? Каково воздействие настроения на обработку воспоминаний? Какова роль взаимодействия с родителями?), равно как и взрослых воспоминаний (Как значение травмы меняется со временем? Каково долговременное влияние на социальное и эмоциональное развитие ребенка? Что случится с взаимоотношениями в семье, когда взрослый узнает о своем диагнозе и о том, что его ввели в заблуждение?). Наблюдение эмоциональных и познавательных стратегий у детей, проходящих лечение, может пролить свет на то, как эти процессы происходят у жертв сексуального насилия в детстве.


References: The Medical Management of Intersexed Children

Angier, Natalie (1996, February 4). Intersexual healing: An anomaly finds a group. The New York Times.
Anton, Linda Hunt (1995). The taboo on talking. ALIAS: Newsletter of the AIS Support Group, 1, 1, 6-7.
Batz, Jeanette (1996, November 27). The fifth sex. Riverfront Times, [On-line] 947.
Beck, Judy E. (Max) (1997, April 20). Personal communication.
Benedek, Elissa P. (1985). Children and psychic trauma: A brief review of contemporary thinking. In S. Eth and R. S. Pynoos (Eds.), Post-Traumatic Stress Disorder in Children (pp. 1-16). Washington, D.C.: American Psychiatric Press, Inc.
Chase, Cheryl. (1997). Affronting reason. In D. Atkins (Ed.), Looking Queer.
Binghamton NY: Haworth Press.
David (1994). I am not alone! from David’s personal journal . Hermaphrodites with Attitude [Quarterly Newsletter of the Intersex Society of North America], 1 (1), 5-6.
David (1995-6, Winter). Clinicians: Look to intersexual adults for guidance. Hermaphrodites with Attitude [Quarterly Newsletter of the Intersex Society of North America], 7.
Fausto-Sterling, Anne. (1995-6, Winter). Time to re-examine old treatment paradigms. Hermaphrodites with Attitude [Quarterly Newsletter of the Intersex Society of North America], 3.
Fivush, Robyn, Pipe, Margaret-Ellen, Murachver, Tamar, and Reese, Elaine (In press). Events spoken and unspoken: implication of language and memory development for the recovered memory debate. M. Conway (Ed.), Recovered Memories and False Memories (pp. 34-62). Oxford: Oxford University Press.
Fraker, Debbie (1996, September 19). Hermaphrodites come out fighting: New “intersex” movement challenging need for corrective surgery. Southern Voice, pp. 14-16.
Freyd, Jennifer J. (1996). Betrayal Trauma: The Logic of Forgetting Childhood Abuse. Cambridge: Harvard University Press.
Goodman, G.S., Quas, J.A., Batterman, Faunce, J.F., Riddlesberger, M.M., Kuhn, J. (1994). Predictors of accurate and inaccurate memories of traumatic events experienced in childhood. In K. Pezdek and W. Banks (Eds.), The Recovered Memory/False Memory Debate (pp. 3-28). NY: Academic Press.
Goodman, Gail S., Rudy, Leslie, Bottoms, Bette L., and Aman, Christine (1990). Children’s concerns and memory: issues of ecological validity in the study of children’s eyewitness testimony. In R. Fivush J.A. Hudson (Eds.), Knowing and Remembering in Young Children (pp. 249-294). NY: Cambridge University Press.
Goodwin, Jean. (1985). Post-traumatic symptoms in incest victims. In S. Eth and R. S. Pynoos (Eds.), Post-Traumatic Stress Disorder in Children (pp. 155-168). Washington, D.C.: American Psychiatric Press, Inc.
Hill, Sharon. (1977). The child with ambiguous genitalia. American Journal of Nursing, 810- 814.
Holmes, Morgan (1995-6, Winter). I’m still intersexual. Hermaphrodites with Attitude [Quarterly Newsletter of the Intersex Society of North America], 5-6.
Holmes, Morgan (1996). An interview with Rachael. Attitude from Canada [Newsletter of the Intersex Society in Canada], 1, 1, 2.
Hurtig, Anita L., Radhadrishnan, Jayant, Reyes, Hernan M., and Rosenthal, Ira M. (1983). Psychological evaluation of treated females with virilizing congenital adrenal hyperplasia. Journal of Pediatric Surgery, 18 (6), 887-893.
Intersex Society of North America (ISNA). (1994). Hypospadias: A parent’s guide.
Intersex Society of North America (ISNA). (1995). Recommendations for treatment: intersex infants and children.
Kessler, Suzanne J. (1990). The medical construction of gender: Case management of intersexed infants. Signs: Journal of Women in Culture and Society, 16, 3-26.
Kutz, Ian, Garb, Ronald, and David, Daniel (1988). Post-traumatic stress disorder following myocardial infarction. General Hospital Psychiatry, 10, 169-176.
Layton, Lynne (1995). Trauma, gender identity, and sexuality: Discourses of fragmentation. American Imago, 52 (1), 107-125.
Malin, H. Marty (1995-6, Winter). Treatment raises serious ethical questions. Hermaphrodites with Attitude [Quarterly Newsletter of the Intersex Society of North America], 8-9.
Malmquist, C.P. (1986). Children who witness parental murder: Posttraumatic aspects. Journal of the American Academy of Child Psychiatry, 25, 320-325.
Money, John, and Lamacz, Margaret (1987). Genital examination and exposure experienced as nosocomial sexual abuse in childhood. The Journal of Nervous and Mental Disease, 175, 713-721.
Money, John, Devore, Howard, and Norman, Bernard F. (1986). Gender identity and gender transposition: Longitudinal outcome study of 32 male hermaphrodites assigned as girls. Journal of Sex Marital Therapy, 12 (3), 165-181.
Nir, Yehuda (1985). Post-traumatic stress disorder in children with cancer. In S. Eth R. S. Pynoos (Eds.), Post-Traumatic Stress Disorder in Children (p. 121-132). Washington, D.C.: American Psychiatric Press, Inc.
Peterson, C. Bell, M. (In press). Children’s memory for traumatic injury. Child Development.
Reiner, William G., Gearhart, John, Jeffs, Robert (1996, October). Psychosexual dysfunction in adolescent males with bladder exstrophy. Pediatrics: Abstracts of Scientific Presentations Presented at the 1996 Annual meeting of the American Academy of Pediatrics, 88, 3.
Rye, B.J. (1996). In an AIS family. Attitude from Canada [Newsletter of the Intersex Society in Canada], 1, (1), 3-4.
Sandberg, David (1995-6, Winter). A call for research. Hermaphrodites with Attitude [Quarterly Newsletter of the Intersex Society of North America], 8-9.
Sandberg, David E., Meyer-Bahlberg, Heino F., Aranoff, Gaya S., Sconzo, John M., Hensle, Terry W. (1989). Boys with hypospadias: A survey of behavioral difficulties. Journal of Pediatric Psychology, 14 (4), 491-514.
Schaffer, Joy Diane (1995-6, Winter). Let’s have informed consent while awaiting research results. Hermaphrodites with Attitude [Quarterly newsletter of the Intersex Society of North America], 2.
Schooler, J.W., Bendiksen, M., and Ambadar, Z. (In press). Taking the middle line: Can we accommodate both fabricated and recovered memories of sexual abuse? In M. Conway (Ed.), False and Recovered Memories (pp. 251-292). Oxford: Oxford University Press.
Shalev, Arieh Y., Schreiber, Saul, and Galai, Tamar (1993). Post-traumatic stress disorder following medical events. British Journal of Clinical Psychology, 32, 247-253.
Shopper, Moisy (1995). Medical Procedures as a source of trauma. Bulletin of the Meninger Clinic, 59 (2), 191-204.
Slijper, F.M., van der Kamp, H.J, Brandenburg, H., de Muinck Keizer-Schrama, S.M.P.F., Drop, S.L.S., and Molenaar, J.C. (1992). Evaluation of psychosexual development of young women with congenital adrenal hyperplasia: A pilot study. Journal of Sex Education and Therapy, 18 (3), 200-207.
Slijper, F.M.E., Drop, S.L.S., Molenaar, J.C., and Scholtmeijer, R.J. (1994). Neonates with abnormal genital development assigned the female sex: Parent counseling. Journal of Sex Education and Therapy, 20 (1), 9-17.
Stuart, Barbara (1996). Unburdened. Attitude from Canada [Newsletter of the Intersex Society in Canada], 1 (1), 3.
Triea, Kira (1994, Winter). The awakening. Hermaphrodites with Attitude [Quarterly Newsletter of the Intersex Society of North America], 1, 6.
Walcutt, Heidi (1995-6, Winter). Physically screwed by cultural myth: The story of a Buffalo Children’s Hospital survivor. Hermaphrodites with Attitude [Quarterly Newsletter of the Intersex Society of North America], 10-11.
Williams, Linda Meyer (1994a). Recall of childhood trauma: A prospective study of women’s memories of childhood sexual abuse. Journal of Clinical and Consulting Psychology, 62, 1167-1176.
Williams, Linda Meyer (1994b). Recovered memories of abuse in women with documented child sexual victimization histories. Journal of Traumatic Stress, 8, 649-673.
Young, Leslie (1992). Sexual abuse and the problem of embodiment. Child Abuse Neglect, 16, 89-100.
________________________________________

Примечание редактора (1997). Тамара Александер была духовно обручена с членом ISNA Максом Беком в течение почти четырех лет. Пара поселилась в Атланте (штат Джорджия). Когда она не пишет статьи и не занимается планированием рождения ребенка, Тамара воспитывает четырех кошек, собаку и сознательность студентов кафедры психологии университета Эмори. Тамара приглашает связаться с ней в целях взаимной поддержки людей, которые состоят в отношениях с интерсексами.
Примечание редактора (2005). У Макса и Тамары сейчас двое прекрасных детей. Поскольку Макс изменил свой гражданский пол на мужской, союз Макса и Тамары официально признан.

Оригинал: http://www.isna.org/articles/analog

Перевод Kitakaze & Trix - Intersex.su (c) 2015